Являются ли волосы человека объектом уголовно правовой охраны?

ХАРАКТЕРИСТИКА И ВИДЫ ОБЪЕКТОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Объект преступления- это, то на что посягает лицо совершившее преступное деяние и чему причиняется или может быть причинен вред в результате преступления.

Законодательный перечень объектов преступления дается в ч.1 ст.2 УК РФ. Необходимо рассмотреть общественные отношения как объект уголовно-правовой охраны.

Какова структура общественного отношения?

Общепризнанно, что в качестве объекта взятого государством под охрану уголовного закона, выступают наиболее важные из существующих общественные отношения которые складываются из трех элементов:

А) субъекты (носители) общественного отношения;

Б) материальные и не материальные блага, в связи или по поводу которого субъекты вступают в указанное отношение ;

В) сама социальная связь между субъектами по поводу того или иного предмета.

Из каких элементов складывается общественное отношение?

Субъектами общественного отношения могут быть индивиды (физические лица), их объединения и коллективы (юр.л.), государство, выступающее через посредство соответствующих органов, ведомств и должностных лиц.

Объектами (предметами) общественного отношения признаются например неотъемлемые блага личности (жизнь, здоровье, личное достоинство), природные объекты, имущественные ценности, воинский порядок и т.п., которые включаются в структуру общественного отношения социальных связей и взаимодействия субъектов. Эти элементы образуют целостную систему которая и является общественным отношением.

Выступает ли объектом уголовно-правовой охраны человек?

Человек выступает объектом уголовно-правой охраны в нескольких аспектах.

Во-первых люди взятые в индивидуальном качестве являются носителями всех общественных отношений, в т.ч. имеющих публичный характер (гос. Деятель ст.27 УК РФ, представитель власти прим. 1 к ст.28 УК РФ).

Во-вторых индивиды есть носители неотъемлемых жизненных благ, самой жизни, здоровья провозглашенной Конституцией РФ прав и свобод.

Совпадают ли понятия объект уголовно-правовой охраны и объект преступления?

Категория объект уголовно-правовой охраны шире по объему и содержанию.

Во-первых ставя в ч.1 ст.2 УК РФ общественные отношения под эгиду закона, государство имеет в виду задачу охраны, соответствующих объектов не только от преступлений, но также от общественно опасных деяний невменяемых или малолетних, и опасностей создающих состояние крайней необходимости.

Во-вторых и это главное, гражданское общество и государство заинтересованы в том чтобы общественные отношения взятые под охрану уголовного закона, оставались по общему правилу объектами охраны и как можно реже подвергались преступным посягательствам.

Таким образом, объектом преступления следует признать те блага (интересы) на которые посягает преступное деяние и которые охраняются уголовным законом.

Однако отношение тех или иных благ (интересов) к объекту преступления вовсе не означает, что эти интересы являются объектами исключительно уголовно-правовой охраны.

Очень часто одни и теше объекты охраняются нормами отраслей права. Например: отношения собственности охраняются и регулируются в первую очередь нормами гражданского права.

Уголовно право- берет под свою охрану эти объекты в случаях наиболее опасных на них посягательств (кража, грабеж, разбой, мошенничество, вымогательство). Менее опасные посягательства на собственность охраняются нормами гражданского права. (Например: невозвращение денежного долга). Установление объектов преступления имеет важное значение для квалификации преступного деяния.

Общим объектом –преступления признается совокупность благ (интересов) охраняемых уголовным законом от преступных посягательств.

В соответствии с ч.1 ст2 УК РФ – это права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй РФ, мир и безопасность человечества. Общий объект есть сумма охраняемых уголовным законом объектов.

Родовой (специальный) объект- это часть общего объекта. Он представляет собой группу однородных благ (интересов), на которые посягает однородная группа преступлений.

Родовой объект имеет важное значение для построения системы Особенной части УК.

В основу деления Особенной части УК РФ на разделы, а иногда на главы положен родовой (специальный) объект.

Каково значение родового объекта преступления?

Родовой объект как составная часть общего объекта выступает базой для классификации преступлений на группы и построения на подсистемы норм Особенной части УК, которая делится на разделы и главы, предусматривающие ответственность за посягательства против того или иного родового объекта.

Как определить родовой объект преступления?

Указание на родовой объект посягательства содержится обычно в наименовании главы Особенной части УК РФ. Он может быть также выяснен путем анализа содержащиеся в главе норм об ответственности за отдельные виды преступления (например: гл.28 «Преступления в сфере компьютерной информации»).

Непосредственный объект преступления- это часть родового (специального) объекта, это то определенное благо (интерес), которому причиняется вред в результате совершения определенного преступления. (Например: кража или убийство и т.д.).

Непосредственный объект имеет практическое значение для квалификации преступлений, так как позволяет в ряде случаев отграничить преступление от других однородных с ним преступлений.

Каково значение непосредственного объекта посягательства?

Как составная часть родового объекта, непосредственный объект «привязывает» преступление определенного вида к соответствующей группе преступлений, объединяющих свойствами родового объекта. С другой стороны, непосредственный объект характеризует своеобразие данного вида преступления, уровень его опасности и специфические способы посягательства на этот объект.

Видовой объект. Исходя из структуры нового УК РФ, родовым объектом являются интересы, на которые посягают преступления, нормы об ответственности за совершение которых помещены в единый раздел. Соответственно видовым объектом (разумеется в тех случаях, когда раздел Особенной части делится на главы) является интересы на которые посягают преступления, нормы об ответственности за совершение которых располагаются в пределах одной главы. Так например: родовым объектом преступлений нормы которых помещены в раздел 8 являются личность, а видовым объектом- жизнь и здоровье (глав16), свобода, честь и достоинство личности (глава17), половая неприкосновенность и половая свобода (глава 18). В некоторых случаях родовой объект совпадает с видовым объектом (например: раздел 12 и глава 34- мир и безопасность человечества).

Совпадают ли понятия непосредственного и видового объектов преступления?

Непосредственный объект охватывает одно или несколько общественных отношений, против которых посягают преступления определенного вида. Строго говоря такой объект можно назвать видовым ибо он является единым для всех преступлений соответствующего вида.

Непосредственным объектом всех убийств выступает жизнь любого другого человека, но не жизнь отдельно взятого индивида. Как правило каждое преступление имеет один непосредственный объект. Однако бывают такие преступления, которые одновременно посягают на два непосредственных объекта (двух объектовыми).

В этих случаях один из объектов является основным, а другой дополнительным.

Вопрос о том какой основной а какой дополнительный решается не от важности право охраняемого блага, а от его связи с родовым объектом. Например: (ст.296 УК РФ, непосредственным объектом такого преступления, как угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия и производством предварительного расследования является интересы правосудия, а также личность). Первым интересы правосудия, а вторым дополнительным- личность.

Следует отметить, что дополнительный объект может быть, как необходимым так и факультативным.

Необходимый (обязательный) дополнительный объект всегда связан с причинением ему того или иного вреда соответствующим преступным посягательством (либо с угрозой причинения такого вреда).

Факультативному объекту, вред может и не причиняться (либо он может быть не поставлен под угрозу причинения вреда).

От объекта преступления необходимо отличать предмет преступления.

В этом качестве выступают материальные предметы внешнего мира на которые непосредственно воздействуют преступник, осуществляя преступное посягательство на соответствующий объект. Так при краже имущества (например автомобиля) предметом преступления является непосредственно автомобиль, а объектом права собственности на него.

Как различать объект и предмет преступления?

Различие между ними видится в следующем: а) объект преступления- это всегда общественные отношения, а предмет преступления его элемент; б) объект терпит ущерб в результате преступления, предмет же может переходить из рук в руки, оставаясь в неприкосновенности и сохраняя способность удовлетворять соответствующие потребности.

От предмета преступления надо отличать орудия и средства совершения преступления, т.е. те предметы которые используются преступником для совершения преступления (например оружие при разбое или убийстве и т.д.). Один и тот же предмет может в одних преступлениях выполнять роль предмета пр6ступления, а в других орудия или средства совершения преступления.

Предмет преступления может иметь важное угловно-правовое значение особенно для квалификации преступления, в тех случаях когда он является признаком соответствующего состава преступления. (например предметом квалифицированной контрабанды являются лишь определенные предметы, незаконно перемещенные через таможенную границу РФ).

Предмет преступления присутствует не в каждом преступлении, а только в тех, в которых как отмечалось преступное посягательство на объект преступления осуществляется через непосредственное воздействие на материальные предметы внешнего мира. (например: не имеют предмета преступления как изнасилование, оскорбление, дезертирство).

При совершении некоторых преступлений, виновный причиняет вред (моральный, физический, имущественный) личности.

Дата добавления: 2015-05-10 ; Просмотров: 1013 ; Нарушение авторских прав?

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

Чувства как объект уголовно-правовой охраны

Федеральный закон от 29 июня 2013 г. пополнил Уголовный кодекс РФ новым составом преступления – «Публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих». И хотя согласно закону речь идет только о внесении изменений и дополнений в ранее существовавший состав, фактически можно говорить о качественно новом виде правонарушения.

Прежде чем перейти к правовому анализу этой нормы и практике ее применения, стоит напомнить о предыстории появления данного состава преступления. Это особенно важно в свете того, что основная проблема не столько лежит в области права, сколько проистекает из общественно-политической обстановки.

Предыстория вопроса
26 сентября 2012 г. группа депутатов внесла законопроект о дополнении УК РФ статьей о защите чувств верующих от оскорблений. Накануне Госдума приняла заявление «О защите религиозных чувств граждан». Эти инициативы законодателя, широко освещавшиеся в прессе, не были случайны – они стали реакцией на уголовное дело в отношении участниц арт-группы Pussy Riot, которые в августе того же года были признаны виновными в хулиганстве. Апелляционное рассмотрение должно было состояться в октябре.

Дело широко обсуждалось не только правозащитниками, оно привлекло особое внимание и юристов. Многих правоведов удивляла квалификация действий участниц этой группы по ст. 213 УК РФ: ну никак не влезал в ее рамки поступок, именуемый богохульством, а следствие и суд найти другую статью в Кодексе не могли. Отсутствие в уголовном законодательстве таких норм впоследствии признала и Госдума, которая в пояснительной записке к законопроекту именно этим обосновывает необходимость принятия поправок.

Дело Pussy Riot было не единственным, подвигнувшим к принятию поправок. Вопрос о балансе свободы выражения мнения и свободы вероисповедания вставал в современной России в течение многих лет. В 1998 г. на выставке «Арт-Манеж-98» художник-акционист Авдей Тер-Оганьян выступил с перформансом «Юный безбожник», во время которого предлагал «осквернить» купленные им репродукции икон. После возбуждения уголовного дела он уехал из страны. В 2003 г. в Сахаровском центре прошла художественная выставка «Осторожно, религия!», разгромленная неизвестными. Были и истории, связанные с запретом различных выставок и мероприятий. Акция Pussy Riot стала последней каплей в чаше терпения властей, которые последовательно придавали Церкви особый статус в вопросах управления обществом.

После принятия поправок поток таких историй не стал меньше. Наоборот, он увеличился как на федеральном уровне (история с фильмом «Матильда»), так и на региональном (клип татарской певицы на фоне мечети).

Эти общественно-политические факторы оказали существенное влияние и на конструкцию нового состава, и на практику применения рассматриваемой нормы. Впервые в законе, и не только в уголовном, появился такой объект защиты, как чувства.

Новые уголовные дела
Новые уголовные дела не заставили себя долго ждать: 2014 г. – 1 приговор, 2015 г. – 2 приговора. Разумеется, приговоры обвинительные.

2016 г.
– В Оренбурге постановлен приговор в отношении бывшего преподавателя университета Сергея Лазарова. Он признан виновным по ст. 148 УК РФ за публикацию еще в 2013 г. в социальной сети статьи неизвестного автора «Злой Христос». В тексте использованы слова «убийца», «бог-каратель», «тиран», а РПЦ обвиняется в связи с сатаной.
– В Кировской области суд признал Константина Казанцева и Рустема Шайдуллина виновными в том, что они сделали на поклонном православном освещенном кресте надпись: «Аллах Акбар Смерть Неверным».
– Спортсмен Саид Османов, приехавший на соревнования в Элисту, зашел в буддийский храм, помочился и ударил ногой в нос статую Будды. Все это было им снято на видео и выложено в социальных сетях. Элистинский городской суд Калмыкии постановил обвинительный приговор.
– Кировский районный суд Екатеринбурга направил на принудительное лечение Антона Симакова за совершение обряда с использованием куклы вуду, крови жертвенного животного и предметов православного культа.
– В Ставрополе дело в отношении блогера Виктора Краснова было прекращено ввиду истечения сроков давности. Ему вменялись в вину высказывания в адрес православных, в том числе «боха нет!».

2017 г.
– В Екатеринбурге постановлен обвинительный приговор в отношении Руслана Соколовского. Суд посчитал, что оскорбление выражается через «отрицание существования Бога, отрицание существования основателей христианства и ислама Иисуса Христа и пророка Мухаммеда», «осмеяние значимых религиозных предписаний и обрядов мусульман».
– В Сочи вынесен приговор в отношении Виктора Ночевнова, который путем репоста в социальной сети разместил изображения Христа, в том числе в образе штангиста на фоне олимпийских колец.
– В Алтайском крае в суд направлено уголовное дело в отношении Натальи Телегиной, разместившей в социальной сети путем репоста изображение «горящего православного храма, на который замахивается молотом персонаж, стилизованный под героя скандинавской мифологии Тора».
– Следственное управление по Республике Марий Эл возбудило уголовное дело в отношении 48-летнего йошкаролинца, который с апреля 2015 г. по январь 2017 г. в социальной сети на странице, созданной под псевдонимом, размещал «изображения, оскорбляющие религиозные чувства верующих» (более детальной информации в открытых источниках нет).

ВС РФ необходимо высказать свою позицию
Ни одно из дел пока не было предметом рассмотрения Верховного Суда РФ в кассационном порядке 1 . Но в ближайшее время ему все же придется высказать свою позицию по этой категории дел. Оснований для этого достаточно. Проблемы заключаются не только в терминологии и конструкции состава (недоработка законодателя), но и в доказывании и толковании нормы.

Так, защитник Руслана Соколовского адвокат Алексей Бушмаков отметил сложность при толковании термина «верующие» и доказывании в этой части.

Действительно, в иных нормативных актах, в которых затрагиваются вопросы свободы вероисповедания, используется термин «граждане по признаку отношения их к религии». Иными словами, это и верующие, и атеисты.

Получается, что уголовным законом охраняются только чувства верующих. И это не техническая ошибка законодателя. Если обратиться к пояснительной записке к законопроекту и публичному заявлению Госдумы, становится ясно, что изначально речь шла о защите только чувств верующих. А кто такие верующие? Священнослужители, граждане, которые считают себя верующими, или только те, кто придерживается строгих религиозных канонов? При этом в новом составе речь идет именно о верующих (во множественном числе), т.е. о группе. А сколько их должно быть и чье мнение должно быть принято и учтено судом? Так, в деле Руслана Соколовского гособвинение пригласило для допроса в качестве свидетелей тех, кто относит себя к верующим. По инициативе адвоката Бушмакова были допрошены другие граждане, также считающие себя верующими, но заявившие в суде, что их религиозные чувства не оскорблены. Суд взял за основу показания первых.

Адвокат Андрей Сабинин в деле Виктора Краснова резонно задался вопросом: а почему два гражданина признаны потерпевшими верующими? Ни следователь, ни суд внятно на этот вопрос ответить не смогли, хотя обвинение строилось и на показаниях этих граждан. К слову, представители Церкви отказались участвовать в этом процессе, а Ставропольская митрополия заявила, что «потерпевшие верующие» за благословением к правящему архиерею не обращались и информации о степени их воцерковленности митрополия не имеет.

Можно говорить, что следствие и суд посчитали верующими самоназванных. Кстати, впоследствии один из потерпевших поступил на службу… оперуполномоченным в Центр по противодействию экстремизму.

К слову о верующих в контексте данной нормы, возникает вопрос: «А был ли мальчик?» Чьи оскорбленные чувства защищает закон, а в конкретном деле – обвинение и суд?

Усложняет ситуацию новый объект охраны – «чувства». Чувство – эмоциональный процесс человека. С позиции законодателя и правоприменителя защите подлежат именно данные эмоциональные процессы? Практика пока не нашла ответа на этот вопрос. Анализ вышеуказанных дел показывает, что следствие и суд идут по пути отождествления терминов «чувство» и «достоинство», что в корне неверно.

Сложный аспект в этих делах вскрылся там, где его не должно было быть, а именно в толковании признаков «явное неуважение к обществу» и «в целях оскорбления». Эти термины известны любому юристу еще со студенческой скамьи: «явное неуважение» – один из признаков хулиганства, а «оскорбление» несколько десятилетий было отдельным составом в УК РФ, а ныне в КоАП РФ. Явное неуважение – особо циничные действия. А оскорбление влекло ответственность, только если оно было выражено в неприличной форме. Но уголовный закон прямо запрещает аналогию, а новый состав не раскрывает эти термины. Получается, что справление малой нужды в буддийском храме и изображение Христа в образе спортсмена, поднимающего штангу на фоне олимпийских колец, одинаково общественно опасны и влекут уголовную ответственность.

В части признания поступков оскорбительными выявилась и другая особенность. Преступным признается любое действие (выражение или изображение), не совпадающее с религиозными канонами и взглядами и ставящее их под сомнение. Например, суд признал Руслана Соколовского виновным в том числе за «отрицание существования Бога, отрицание существования основателей христианства и ислама Иисуса Христа и пророка Мухаммеда». А осужденному Сергею Лазарову вменяется в вину, что православие «автором статьи упоминается как религия обмана».

При мотивировании «оскорбительности» суды, являясь заложниками своего формалистского подхода, вынуждены ссылаться на религиозные нормы и постулаты. Впервые такой подход был опробован в деле арт-группы Pussy Riot. В деле Виктора Ночевнова суду пришлось путем допроса свидетелей стороны обвинения объяснять «оскорбительность» Христа в образе штангиста через догматы иконопочитания 787 г.

Специфические моменты выявились и в процессе доказывания. В действительности не суд устанавливает наличие состава преступления, а эксперты. Привлекаемые следствием и судом, они, выходя за пределы своих полномочий, дают категоричный ответ: те или иные выражения, изображения опубликованы «с целью оскорбления чувств верующих». То есть именно эксперты, а не суд решают вопросы об умысле, целях, мотивах действий обвиняемого. Весьма примечателен состав таких экспертов и их возможности. Например, защитник осужденного Виктора Ночевнова адвокат Александр Попков в апелляционной жалобе обращает внимание, что два «эксперта» – математик и переводчик – провели лингвистическую экспертизу изображений Христа в образе штангиста.

Необходим поиск баланса прав и свобод
Статья 148 УК РФ в действующей редакции не является неким узким внутренним вопросом России. Дела арт-группы Pussy Riot, акциониста Авдея Тер-Оганьяна, активиста Ефимова, критиковавшего РПЦ, коммуницированы Европейским Судом.

В законотворчестве и правоприменении нельзя обойти вопросы обязательного соблюдения баланса прав граждан, в данном случае – прав на свободу выражения мнения и свободу вероисповедания. Коммуникация группы дел может свидетельствовать о том, что ЕСПЧ увидел важность разрешения этой проблематики и необходимость поиска баланса прав и свобод. Нахождение этого баланса обеспечило бы уменьшение количества острых конфликтных ситуаций в многоконфессиональной России и позволило бы сохранить спокойствие внутри российского общества. Действия же наших правоохранителей и судов по этой категории дел носят характер перегиба. А история показывает, что дисбаланс создает напряженную обстановку в обществе. И чем раньше они это поймут, тем лучше.

В завершение хотелось бы привести слова архимандрита Аввакума (Давиденко), прокомментировавшего одно из вышеописанных дел: «Верующие стали мимозны, оскорбительны и невротичны. Однако Бог надмирно молчит и не оскорбляется. И если Бог не оскорбляется, то чего нам, пузырям, пузыриться?! Он – все! Он – царственна полнота, не нуждающаяся ни в каком человеческом приложении!»

1 Не был также поставлен вопрос перед Конституционным Судом РФ о соответствии этой нормы Конституции РФ.

Жизнь как объект уголовно-правовой охраны

Дата публикации: 14.10.2017 2017-10-14

Статья просмотрена: 3409 раз

Библиографическое описание:

Калита Ю. В. Жизнь как объект уголовно-правовой охраны // Молодой ученый. — 2017. — №41. — С. 112-114. — URL https://moluch.ru/archive/175/45954/ (дата обращения: 24.03.2020).

В науке уголовного права нет единого подхода к определению объекта преступления против жизни, к которым относится и убийство. Некоторые авторы полагают, что непосредственным объектом убийства являются общественные отношения по охране жизни человека. Право на жизнь рассматривается ими как объективное право каждого человека, которому противостоит обязанность всех других лиц воздерживаться от посягательств на жизнь другого человека [1].

А. Н. Красиков высказал точку зрения, согласно которой, при убийстве происходит посягательство, прежде всего, на права лица, а не на общественные отношения. Под непосредственным объектом посягательства при убийстве он рассматривает право на жизнь [2].

Н. И. Загородников придерживается противоположной точки зрения, признавая объектом убийства соответствующие общественные отношения по охране жизни. Он пишет: «Когда мы говорим жизнь, здоровье, мы имеем в виду не физическое значение «жизнь». а понимаем под этими терминами совокупность общественных отношений, относящихся к охране личности» [3].

Ряд авторов рассматривает жизнь человека в качестве объекта посягательства наряду с общественными отношениями. Так, по мнению Ю. А. Демидова, «ценность жизни или здоровья неизмеримо выше, чем совокупность подвергающихся посягательству общественных отношений. Учитывая ценностное соотношение, с одной стороны, общественных отношений, которым может быть причинен ущерб этими преступлениями, а с другой — жизнь и здоровье человека, закон указал на последние как на объекты, охраняемые нормами об ответственности за убийство и за телесные повреждения. Иное теоретическое решение данного вопроса — признание охраняемым объектом только общественных отношений — противоречит этическим положениям о ценности человека и прямым указаниям уголовного закона» [4].

Нам представляется более убедительной последняя точка зрения, поскольку жизнь человека является не только субъективным правом, охраняемым правовыми нормами, но и самостоятельной социальной, духовной и биологической ценностью. Поскольку убийство лишает человека этой ценности (жизни), неизбежно встает вопрос о том, когда начинается ее охрана и когда она прекращается. Уяснение этих временных рамок непосредственно связано с началом и окончанием жизни. Именно в этих пределах может наступать ответственность за убийство и другие посягательства на жизнь.

Существенное практическое значение для уголовно-правовой оценки деяния как преступления против жизни имеет определение границ жизни, т. е. момента ее начала и окончания. По вопросу о начале и окончании жизни в юридической и медицинской литературе можно встретить множество различных точек зрения. Так, А. А. Пионтковский считал, что моментом начала самостоятельной жизни младенца является либо начало дыхания, либо момент отделения пуповины [5].

Такого же мнения придерживается и С. В. Бородин, полагая, что моментом начала жизни следует считать мгновение, с которого организм ребенка способен самостоятельно функционировать и полностью отделен от организма матери [6]. Если признать ее правильной, то причинение смерти уже родившемуся ребенку, которого с организмом матери еще связывает пуповина, или же ребенка во время родов, у которого из утробы матери уже показалась головка, не считалось бы убийством в уголовно-правовом смысле.

Однако подобное умозаключение противоречит действующему ст. 106 УК РФ, которым установлена ответственность за лишение жизни ребенка матерью сразу же после родов или во время их, называемое убийством.

Более определенную позицию занимал А. А. Жижиленко. Он полагал, что, пока не начались роды, будет налицо умерщвление плода, а не убийство, но как только роды начались, в особенности, если часть младенца появилась наружу, можно говорить о рождении человека, убийство которого должно быть наказуемо [7]. По мнению биологов, жизнь человека как биологического индивидуума начинается с момента слияния ядер мужской и женской половых клеток и образования единого ядра, содержащего неповторимый генетический материал.

С этой точки зрения аборт на любом сроке беременности придется признавать намеренным прекращением жизни человека как биологического индивидуума. Такая точка зрения имеет право на существование, но она не должна привести к одинаковой уголовно-правовой защите жизни человека и плода. По нашему мнению, более обоснованной является позиция Н. И. Загородникова, который считает, что началом жизни человека следует признать начало физиологических схваток, так как этот момент свидетельствует о том, что плод достаточно созрел и имеет все необходимые качества для жизни.

Нормативное определение момента начала жизни содержится в ч. 1 ст. 53 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [8] и определяется моментом отделения плода от организма матери посредством родов. Медицинские критерии живорождения определены в Приказе Минздравсоцразвития России от 27.12.2011 № 1687н «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи» [9].

Медицинскими критериями рождения являются: 1) срок беременности 22 недели и более; 2) масса тела ребенка при рождении 500 грамм и более (или менее 500 грамм при многоплодных родах); 3) длина тела ребенка при рождении 25 см и более (в случае, если масса тела ребенка при рождении неизвестна); 4) срок беременности менее 22 недель или масса тела ребенка при рождении менее 500 грамм, или в случае, если масса тела при рождении неизвестна, длина тела ребенка менее 25 см, — при продолжительности жизни более 168 часов после рождения (7 суток).

Признаками живорождения являются: дыхание, сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента.

Таким образом, началом жизни, а значит и началом ее уголовно-правовой охраны является время отделения новорожденного от организма матери, свидетельствующее о том, что плод достаточно созрел для самостоятельной жизни. Эта позиция наиболее согласуется с действующим уголовным законом.

Момент окончания жизни, т. е. момент смерти, нормативно определен в ст. 9 Закона РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180–1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» [10] и связывается с необратимой гибелью всего головного мозга (смерть мозга).

Проведенное исследование проблем уголовно-правовой охраны жизни позволяет сделать ряд выводов имеющих, по нашему мнению, вполне определенную теоретическую и практическую значимость.

1. Жизнь человека как объект уголовно-правовой охраны нельзя признавать совокупностью общественных отношений, обеспечивающих охрану биологического существования человека. Жизнь человека — это одна из фундаментальных ценностей, которая дается человеку и на охрану которой направлена система государственно-правовых средств.
2. Правовая охрана жизни как биологической ценности обеспечивается в пределах реального ее существования. Эти пределы ограничиваются рождением человека и его смертью.
3. Несмотря на разброс мнений юристов, медиков, биологов, началом жизни следует признать начало родов, а ее окончанием — биологическую смерть. Именно в этих временных границах может быть осуществлено посягательство на жизнь конкретного человека, признаваемое убийством.

1. Кригер Г. А. К вопросу о разграничении убийства в состоянии аффекта и убийства, совершенного при превышении пределов необходимой обороны / Г. А. Кригер // Вестник Московского университета. — 1961. — № 1. — С. 35–39.
2. Красиков А. Н. Уголовно-правовая охрана прав и свобод человека в России / А. А. Красиков. — Саратов, 1996. — С. 2. 174 с.
3. Загородников Н. И. Понятие объекта преступления в советском уголовном праве / Н. И. Загородников // Труды Военно-юридической академии. — 1951. — № 13. — С. 42–45.
4. Демидов Ю. А. Человек — объект уголовно-правовой охраны / Ю. А. Демидов // Государство и право. — 2002. — № 2. — С. 9–12.
5. Пионтковский А. А. Объект преступления. Советское уголовное право. Часть общая / А. А. Пионтковский. — М., 1959. — 174 с.
6. Бородин С. В. Преступления против жизни / С. В. Бородин. — М., 1999. — 290 с.
7. Жижиленко А. А. Преступность и ее факторы // Российский криминологический взгляд. — М., 2008, № 4. — С. 36–63.
8. Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № N 323-ФЗ: по сост. на 29 июля 2017 г. // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2011. — № 48. — Ст. 6724.
9. О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке ее выдачи: приказ Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 27 декабря 2011 г. № 1687н: по сост. на 02 сентября 2013 г. // Российская газета. — 2012. — 23 марта. — № 64.
10. О трансплантации органов и (или) тканей человека: закон РФ от 22 декабря 1992 г. № 4180-I: по сост. на 23 мая 2016 г. // Ведомости Съезда народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. — 1993. — № 2. — Ст. 62.

Жизнь как объект уголовно-правовой охраны

Автор: Пользователь скрыл имя, 29 Ноября 2011 в 10:46, курсовая работа

Краткое описание

Система преступлений против жизни включает: 1) различные виды убийства, 2) причинение смерти по неосторожности и 3) доведение до самоубийства. Разграничение первых двух элементов этой системы проводится по форме вины: любой вид убийства представляет собой умышленное причинение смерти. Причинение смерти по неосторожности убийством не является. Доведение до самоубийства – самостоятельное преступление, посягающее на жизнь человека, которое не может быть отнесено ни к убийству, ни к причинению смерти по неосторожности. Самоубийство (суицид) – это лишение жизни не другого человека, а самого себя. Несмотря на совершение виновным лицом действий, выразившихся в угрозах, жестоком обращении, систематическом унижении человеческого достоинства потерпевшего, все же решение об уходе из жизни принимает сам потерпевший.

Файлы: 1 файл

курсовая.doc

Поскольку социальные ценности выражают общие интересы людей, то фактическое пользование ими должно быть справедливым, равнодоступным для каждого гражданина. Общечеловеческая идея социальной справедливости находит свое воплощение в равенстве граждан перед законом и судом.

Жизнь людей в обществе существует в форме общественных отношений, личные отношения людей друг с другом в большинстве своем имеют не только личное, но и общественное значение, поскольку затрагивают права и свободы других людей, а следовательно, затрагивают и их интересы. Необходимость правового регулирования поведения людей, их жизни в обществе обусловлена необходимостью установления и поддержания такого общественного порядка, при котором люди смогут пользоваться своими правами и свободами, не ущемляя прав и свобод других людей.

Эти очевидные истины не следует забывать при установлении объекта правового регулирования и объекта правовой охраны. Нормы уголовного права, определяя меру должного, устанавливают для граждан юридические обязанности не совершать преступления под угрозой наказания. Таким образом, уголовное право регулирует особые общественные отношения, которые могут возникнуть в случае совершения преступлений, поэтому задачей уголовного права является регулирование наиболее значимых общественных отношений, что обеспечивается через охрану наиболее важных социальных ценностей от преступных посягательств.

Уголовное право имеет объектом своего регулирования, как и любое другое право, общественные отношения, которыми являются особые общественно опасные формы поведения людей, что вызывает с необходимостью особую функцию охраны.

Действующий УК РФ отражает социальные реалии существующего общества. Он охраняет те ценности, которые признаны обществом, и в соответствии с тем значением, которое придано им в Конституции России 1993 г., ст. 2: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». Это положение исключительно правильное по существу. Действительно, государство создается человеком и существует для человека, а не человек для государства. Обязанностью государства является служение народу и каждому человеку, обязанность же человека — забота об общем благе.

Преступление как общественно опасное поведение человека угрожает общественным интересам, нарушает общественный порядок, разрушает социальную справедливость, поэтому общество не только может, но и должно защищаться, наказывая преступника.

Правы те криминалисты, которые полагают следующее: не надо доказывать, что надежность гарантий соблюдения прав и свобод человека обусловливается прежде всего единством предъявляемых к людям требований и единством оценки их поступков [7]. Такие гарантии обеспечиваются и уголовным правом, одной из задач которого является охрана прав и свобод человека.

Несомненно, что всякое преступление как общественно опасное поведение человека обладает свойством нарушать общественные отношения, но значит ли это, что объектом преступления являются только общественные отношения? Да, любое преступление причиняет вред обществу, нарушая существующий в нем общественный порядок, т.е. порядок, от которого зависят отношения между людьми. От нарушения этого порядка страдают конкретные люди, которые в конце концов оказываются потерпевшими от совершаемых преступлений, поэтому с таким же правом общим объектом уголовно-правовой охраны и объектом преступления мы можем назвать наряду с обществом и человека. Но в том-то и дело, что всякое преступление посягает не только и не столько на личный интерес человека, сколько на интересы многих людей, потерпевшими от преступления оказываются и они в том числе, поэтому и признается преступление деянием общественно опасным и создается особое уголовное право, которое обеспечивает защиту общих интересов людей.

В российском уголовном праве на протяжении длительного времени единодушно проводилась мысль, согласно которой объектом преступления должны признаваться определенные общественные отношения, и только они. Ссылаясь на законодательство и общепризнанность в теории права, многие авторы подчеркивают принципиальную значимость такого рода представлений об объекте преступлений, их важность для правильного уяснения социальной сущности и общественной опасности любого преступления. Что же касается конкретного содержания этого объекта, то здесь позиции авторов расходятся. Под ним понимают положение человека в обществе, интересы людей, социальные связи между людьми, в том числе и индивидуальные, или только типичные, устойчивые связи и т.д.

Если посмотреть на структуру Особенной части УК, то в качестве объектов, ее определяющих, называются личность, общество и государство, а также те ценности, которые им принадлежат (жизнь, общественный порядок, суверенитет). Если это так, то закономерно возникает вопрос: почему именно общественные отношения должны быть признаны объектом всякого преступления? Такой вопрос задают сегодня многие криминалисты.

Логика рассуждений тех, кто видит в объекте преступления только общественные отношения, основана на двух исходных посылках. Первая — объектом преступления может быть признано только то, чему преступление причиняет или может причинить вред. Второе — любое преступление причиняет или может причинить вред именно общественному отношению, а не чему-либо другому (нормам права, правовому благу, имуществу и т.п.).

Под объектом в философии принято понимать то, что противостоит субъекту. По отношению к преступнику это есть потерпевший, которому причиняет вред преступление, преступление же есть конкретная антиобщественная форма отношения преступника к другим людям, поэтому под объектом преступления можно понимать людей [8].

Следует определиться также с понятием вреда. Под вредом в праве принято понимать не физические изменения в объекте, которых может и не быть, а те изменения в реальной действительности, которые связаны с интересами людей, нарушают их интересы. Отсюда можно сделать вывод, что преступление причиняет реальный вред не чему-то, а кому-то, то есть людям.

Впервые позицию, что в ряде случаев (прежде всего в преступлениях против личности) объектом являются не сами общественные отношения, а их субъекты, высказал Б.С. Никифоров [9]. Обосновывая идею о том что от преступления терпят ущерб люди, а не общественные отношения, некоторые криминалисты не без основания утверждали, что не может быть признано общественно опасным и преступным деяние, которое не затрагивает интересов людей, которое не нарушает или не разрушает общественных отношений, т.е. отношений между людьми.

Противоречивость этой позиции заключается в том, что авторы под объектом преступления понимают общественные отношения, и их участников. Авторы, критикующие эту позицию, полагают, что причинен! преступлением вреда людям в большинстве случаев происходит не непосредственно, а опосредованно, когда потерпевшим признается все общество, а не отдельный человек.

Общепринято считать, что предмет преступления есть то, по поводу чего складывается общественное отношение, рассматриваемое в качестве объекта преступления. То, что люди вступают между собой в конкретные отношения по поводу конкретных предметов, выражающих их интересы, в связи с чем эти предметы признаются социальными ценностями, у нас не вызывает сомнений, но можно ли сказать при этом, что посягательство на социальную ценность, т.е. на предмет преступления, нарушает общественное отношение? Да, нарушает, но не всегда, поскольку этого отношения на момент преступления может и не быть, но утрата этой ценности приводи к нарушению интереса того, кому эта ценность принадлежала по праву.

Выделение наряду с объектом предмета преступления вряд ли целесообразно. Так, например, в краже во выделяют объект преступления — собственность, право собственности, отношения по пользованию, владению и распоряжению имуществом, а под предметом кражи понимают вещи, деньги и другие материальные ценности Но если посмотреть в УК, то можно увидеть, что различные предметы охраняются различными нормами. Это определяется тем, что данные ценности не просто принадлежат различным субъектам (личности, обществу или государству), но и имеют разную ценность, поэтому посягательство на них, причиняя вред различным интересам, признается не только преступлением против собственности личной, общественной или государственной, т.е. кражей чужого имущества, но и преступлением против общественной (кража наркотических средств или оружия) или государственной (кража сведений, составляющих государственную тайну) безопасности. Отсюда очевидно, что противопоставление объекта и предмета не имеет оснований. Предмет и есть непосредственный объект преступления.

Предмет как социальная ценность, выражающая интересы людей, способен удовлетворить различные потребности человека, поэтому он и становится объектом преступления, когда преступник имеет намерение незаконно завладеть им или просто лишить другого человека принадлежащей ему ценности путем уничтожения или повреждения. Объектом любого хищения, независимо от вида предмета, всегда служит чужое имущество, которое является собственностью человека, общества или государства, поэтому преступление против собственности есть преступление против личности, общества или государства.

В предмете преступления усматривают обычно то, по поводу чего складываются общественные отношения. При этом констатируется следующее: а) предмет преступления есть составная часть охраняемых общественных отношений; б) им выступает такой самостоятельный их элемент, который играет роль предмета общественных отношений, т.е. того, по поводу чего он складывается; в) поскольку беспредметных преступлений не существует, то в каждом преступлении предполагается наличие его предмета; г) в одних посягательствах он представляет собой материальные ценности, в других — нематериальные (духовные, моральные, организационные и т.д.); д) причинение вреда общественному отношению как объекту преступления происходит путем воздействия на этот предмет.

Данные положения вполне логичны. Действительно, посягательство на предмет причиняет вред не только тому, кому он принадлежит непосредственно, т.е. по праву, но и нарушает общественные отношения, т.е. отношения между людьми в обществе по свободному пользованию, владению и распоряжению этим предметом, поскольку предмет вне этих отношений не является ценностью, но значит ли это, что объектом преступления является общественное отношение, а не отдельные его элементы — предметы или субъекты? То, что от преступления терпят ущерб и предметы, и субъекты, и общественные отношения, у нас не вызывает сомнений, но что из всего этого следует отнести к объекту уголовно-правовой охраны, который в случае посягательства на него может быть признан объектом преступления?

Те, кто сегодня отрицают общественное отношение как объект преступления, полагают, что объектом является тот. против кого направлены действия активной стороны общественного отношения, т.е. субъект — потерпевший. Они полагают, что выступая различными сторонами отношения, объект и субъект преступления неразрывно связаны между собой как единство противоположностей, но эта связь всегда носит не непосредственный, а опосредованный характер, т.е. осуществляется через какой-то предмет. Стало быть, делают они вывод, преступление не существует не только без объекта и субъекта, но и без предмета посягательства. Авторы этой позиции уточняют, что предмет общественного отношения может быть признан предметом преступления только при условии, что ценности, по поводу которых складывается отношение, во-первых, подвергаются преступному воздействию в процессе посягательства, в результате чего кому-либо причиняется вред или создается угроза причинения вреда, и, во-вторых, в силу этого они поставлены под уголовно-правовую охрану [11. С. 133].

Уголовно-правовой охране, согласно УК РФ, подлежат такие ценности, как права и свободы человека, собственность, общественный порядок, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации, мир и безопасность человечества. Но ведь по этим ценностям определяются не только виды преступлений, но и структура Особенной части УК РФ, а это может значить только одно — этим ценностям законодатель придает основополагающее значение именно как объектам уголовно-правовой охраны, поскольку характером ценностей определяется характер общественной опасности преступления. Общественно опасным может быть оценено с общественных позиций только такое деяние, которое, во-первых, посягает на социальную ценность, за которой стоит не только чей-то личный, но и общественный интерес, во-вторых, посягая на социальную ценность, угрожает обществу, поэтому общим объектом любого преступления в конченом счете является общество, которое нуждается в особой уголовно-правовой охране. Охрана общества происходит как непосредственно через объявление преступным посягательства на ценности, непосредственно принадлежащие обществу (земля, недра, среда обитания, общественный порядок, общественная безопасность и т.п.), так и через объявление преступным посягательства на ценности, принадлежащие непосредственно человеку или государству. Именно поэтому мы не можем согласиться с новой позицией, согласно которой объект преступления тот, против кого оно совершается, то есть отдельные лица или какое-то множество лиц, материальные или нематериальные ценности которых, будучи поставленными под уголовно-правовую охрану, подвергаются преступному воздействию, в результате чего этим лицам причиняется вред или создается угроза причинения вреда [11. С. 135]

Являются ли волосы человека объектом уголовно правовой охраны?

Поэтому на наш взгляд правильнее было бы поставить под охрану уголовного закона не личность, а человека- единство биологического и социального. Внести изменения в название Главы 16 Уголовного кодекса РФ и изложить ее в следующей редакции: « Преступления против жизни и здоровья человека».

Как известно, в уголовно-правовой теории наметился своеобразный поворот к пониманию объекта уголовно-правовой охраны не только как общественного отношения, но и реального блага. Поэтому более точным определением объекта преступлений против личности, в частности преступлений против здоровья человека, следует признать здоровье как правое благо.

Блага -это биологические начала человека, данные ему природой. Это означает, что они естественны, то есть принадлежат каждому человеку от рождения и в процессе жизни. В этой связи объектом преступлений против здоровья следует считать здоровье человека как биологическую ценность.

При этом следует отметить, что чрезмерное преувеличение значимости биологической стороны привело некоторых авторов к признанию здоровья человека предметом преступления. Наш взгляд отождествление здоровья человека с вещью является неудачным.

С медицинской точки зрения понятие «здоровье» не является точно детерминированным, что связано с большой широтой индивидуальных колебаний важнейших показателей жизнедеятельности организма, а также многообразием факторов, влияющих на здоровье человека. В этом причина многочисленных попыток сформулировать наиболее общее определение понятия здоровья. Влияние социального фактора на здоровье человека исключительно велико. Нередко социальные моменты могут оказывать большое воздействие на течение биологических процессов. Недаром в преамбуле устава ВОЗ написано: « Здоровье это состояние полного физического, духовного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней или физических дефектов». Самостоятельное значение имеет оценка здоровья как предпосылки к прогнозу жизнедеятельности человека в особых и при повышенных нагрузках, в условиях искусственной среде обитания. Именно такая оценка здоровья как объекта уголовно-правовой охраны на наш взгляд должна иметь приоритетное значение в теории уголовного права. Такая оценка предполагает, во-первых, условную градацию качества или полноты здоровья по отношению к представляемому теоретически абсолютному здоровью; во-вторых, использование определенных критериев оценки здоровья. Чрезвычайно важно определить понятие норма здоровья и границы определения понятия болезни, патологии. Считается, что норму невозможно точно определить поскольку каждый человек представляет собой отклонение от нормы. Ряд исследователей слишком широко определяет понятие « нормы», что не вызывает возражения с философской и биологической точки зрения, но затрудняет использование определения в теории и практике уголовного права и судебной медицины. Состояние здоровья может быть объективно установлено лишь по совокупности многих параметров: антропометрических, клинических, физиологических, биохимических показателей, определяемых с учетом полового и возрастного факторов, а также социальных, климатических, географических и метеорологических условий. Уголовное право не дифференцирует уголовную ответственность в зависимости от индивидуального уровня здоровья потерпевшего.

Вред здоровью может быть причинен только живому человеку. В науке часто дискутируется вопрос о начальном моменте жизни человека, когда он может выступать в качестве объекта посягательства. Хотя единое законодательное утверждение по этому поводу до сих пор отсутствует, на наш взгляд моментом начала жизни с медицинской точки зрения является момент зачатия, моментом начала самостоятельной жизни человека является первый вдох, моментом начала уголовно-правовой охраны жизни является момент начала родов. В литературе часто указывается на момент начала уголовно-правовой охраны жизни как на начало именно физиологических родов. На наш взгляд, это точка зрения является недостаточно обоснованной, так как патологические роды так же могут закончиться рождением ребенка, отвечающего критериям живорожденности.

По поводу окончания жизни в теории уголовного права, как и в медицине существует единое мнение, согласно которому концом жизни человека признается наступление биологический смерти. Т.о. моменты начало и окончания уголовно-правовой охраны таких объектов как жизнь и здоровье совпадают.

Итак, на наш взгляд, объектом уголовно-правовой охраны является здоровье человека в значении определенного физического состояния организма которое обеспечивает физическую и социальную полноценность человека, обеспечивает возможность полноценно участвовать в социальных связях общества, пользоваться благами жизни.